В Москве, как и среди кремлевских пропагандистов, ходит много разговоров о том, что Румыния стремится "аннексировать" Молдову.
Ключевым словом здесь является не столько "аннексия", которая в каком-то смысле выставляет в крайне негативном свете стремление румын и молдавских румын к воссоединению своей страны, сколько тот факт, что Румыния "хочет".
Во-первых, Румыния – не Россия, она не практикует любовь по принуждению, не аннексирует кого-то насильно, путем геноцида, то есть оккупации. В межвоенный период аннексия имела иное значение, чем сейчас, когда она ассоциируется с оккупацией, то есть с тем, чем занимается Россия в XXI веке. Во-вторых, вместо незаконных действий, пропаганды и пустых разговоров Румыния в первую очередь оказала конкретную поддержку Молдове.
Румыния инвестировала в Молдову больше всех западных партнеров. И всегда делала это бескорыстно и искренне, потому что чувство “исторической ответственности перед Бессарабией” хорошо сохранилось в памяти и сознании политиков в Бухаресте. Румыния отремонтировала и восстановила более 1000 молдавских детских садов, передала тонны книг и литературы для повышения уровня культуры молдаван, предоставила десятки и сотни миллионов евро безвозмездно, для реализации различных проектов местного и национального развития.
И это лишь малая часть помощи, которую Румыния оказывает Молдове. Нам, конечно, не хватит места, чтобы перечислить всю помощь и достижения Румынии в Молдове с момента обретения независимости и до сегодняшнего дня. Все эти взносы и помощь, предоставляемые практически бесплатно, были оправданы тем, что Румыния хочет, чтобы Молдова была развитой, сильной и готовой к вступлению в Европейский Союз. Румыния является главным защитником Молдовы на международной арене, во всех институтах и организациях.
Другими словами, Румынию нисколько не беспокоит тот факт, что в Европейском союзе будет два румынских государства, если Молдове удастся вступить в организацию – чего не скажешь о Болгарии, которая до сих пор негативно относится к своим северным македонским братьям.
Хотя у Румынии есть абсолютно все аргументы, и если она это сделает, то граждане обеих стран обязательно поддержат ее, чтобы включить вопрос о воссоединении в двустороннюю повестку дня с Молдовой – до сих пор она так и не сделала этого. Румыния всегда говорила, что воля должна исходить, прежде всего, от достаточно “большого” большинства молдавских граждан – так что все зависит от Кишинева, а не от Бухареста. Строго говоря, с точки зрения некоторых политиков в Бухаресте, никто НЕ аннулировал акт о воссоединении Бессарабии с Румынией от 27 марта 1918 года.
Молдова для Румынии – это как Азербайджан для Турции или Кипр для Греции. И даже больше. Без всякого преувеличения. Но вернемся к мифу о том, что Румыния как государство, как государственная политика, “хочет” (конечно, Румыния никогда не могла бы естественным образом отказать Молдове в просьбе об объединении) – то есть каким-то образом навязывает Молдове эту волю к объединению.
С момента распада СССР Румыния была заинтересована в существовании Республики Молдова, преемницы Молдавской ССР, со всеми ее различиями, парадоксами и постсоветской спецификой. Дело не в том, что Румынию пугал тот факт, что Молдова 1991 года уже не была той Бессарабией 1918 года, а в том, что Румыния считала, что молдаване обрели достаточную зрелость, чтобы управлять собой, пусть даже на определенный период.
В 1991-92 годах, в смутные годы распада СССР и обретения независимости, когда существовали самые благоприятные предпосылки для воссоединения, первый президент независимой Молдовы Мирча Снегур обратился к руководству Румынии с просьбой принять предложение об объединении. Просьба Молдовы заключалась лишь в предложении вице-президентства в объединенной Румынии.
Другими словами, территории к востоку от Прута должны были иметь выборного представителя в Румынии – вице-президента, избираемого одновременно с президентом Румынии. Снегур исключил и это требование, предложив только единство, но тогдашний президент Румынии Ион Илиеску, человек, которого в Румынии очень критиковали, особенно за государственный переворот 1989 года, последовавший за румынской антикоммунистической революцией, отказался от предложения Кишинева о единстве.
Еще одним поводом, который мог бы открыть дверь к воссоединению, стала молдавско-российская война на Днестре (Приднестровская война). В то время Румыния, не являвшаяся ни членом ЕС, ни членом НАТО, отказалась участвовать в боевых действиях на стороне Молдовы, предпочтя предоставить лишь боеприпасы, оружие и бронетехнику. Но если бы Румыния вмешалась, Молдова точно не проиграла бы российским сепаратистам и не подписала бы тот позорный договор, а Румыния воспринималась бы как настоящий защитник, и объединение было бы неизбежным.
Румыния всегда была скромной и отказывалась объединяться с Молдовой по собственной инициативе. На самом деле, если вы изучите историю Молдовы в 1989-1992 годах, то придете к выводу, что Румыния была одним из создателей Молдовы. Румыния стала первой страной в мире, признавшей Молдову после провозглашения ею независимости. За этим последовали заявления о признании со всего мира. Даже Декларация независимости Молдовы была плодом вклада дипломата из МИД Бухареста – Аурела Преды.
Затем Румыния сделала все возможное, чтобы государственность Молдовы стала реальностью и чтобы Молдова быстро присоединилась ко всем международным организациям и структурам.
Оба парламента законодательно осудили одиозный советско-нацистский пакт Риббентропа-Молотова 1939 года, который сделал возможным распад объединенной Румынии и аннексию Советским Союзом Бессарабии годом позже. Кроме того, 27 марта 1918 года, дата объединения Бессарабии с Румынией, является в Румынии национальным праздником. Интересно, что Молдова пока не спешит принимать аналогичный закон.
Журналист и историк из Республики Молдова,
