В адрес редакции пришел отклик на статью Игоря Яковенко о том, какой должна стать Россия после Путина. С разрешения автора мы публикуем это письмо.
Уважаемый Игорь Александрович!
Я давно и с большим интересом слежу за Вашим творчеством, с удовольствием читаю выходящие из-под Вашего пера публикации, восхищен глубиной и отважностью Вашей мысли, выразительностью и убедительностью Вашего журналистского стиля. Не скрою, что нередко при этом меня одолевает чувство зависти, но зависть эта белоснежно белая. К тому же мой интерес подогревается тем обстоятельством, что мне представляются весьма важными и содержательными аспекты Ваших текстов, поскольку я и сам задумываюсь о проблемах устройства современного человеческого мира.
На днях (23.07.2017) на сайте Каспаров.Ru опубликована Ваша колонка, которой Вы намерены начать цикл публикаций, и Вы анонсировали ее как "приглашение к разговору о том, какой мы хотели бы видеть Россию". Мне хотелось бы откликнуться на это Ваше предложение, и первое, о чем, на мой взгляд, следовало бы подумать, это комплекс проблем государственной безопасности — без эффективного решения этих проблем никакие серьезные преобразования невозможны. Очевидно, что существенные характеристики государственной безопасности теснейшим образом связаны с внешней политикой, и Россия, если она захочет и сможет стать "нормальной страной", в первую очередь должна будет со всей возможной внятностью и искренностью "декларировать новый курс своей внешней и оборонной стратегии", отказаться "от противостояния с Западом и ...не на словах, а на деле взять на себя часть ответственности по борьбе с международным терроризмом".
Эти Ваши соображения представляются мне бесспорными. Но вот вопрос: уместно ли связывать эти задачи лишь с шагами по вступлению в НАТО? Мне этот путь кажется непродуктивным и в известной мере бессмысленным. Не только и не столько потому, что "убедить Запад в том, что Россия становится нормальной страной и ей можно доверять, будет не просто". Не только и не столько потому что такие попытки неминуемо столкнутся с жестким отпором в различных слоях российского населения. Но и потому, что сам союз НАТО, его военная и политическая организации отягощены такими многочисленными системными несовершенствами, на фоне которых его эффективность в деле обеспечения безопасности даже тех государств, которым посчастливилось преодолеть все барьеры на пути к членству в НАТО, весьма сомнительна. Чтобы не утонуть в великом множестве такого рода несовершенств, упомяну хотя бы тот факт, что вооруженные силы НАТО слагаются из воинских подразделений отдельных стран, являющихся членами этого союза, и в конечном счете подчиняются политическим властям своих стран, в результате чего военная мобилизация сопровождается громоздкими процедурами согласования. К тому же национальные политики всякий раз вынуждены озираться на настроения своего электората, всегда возможны резкие колебания позиций политического истеблишмента той или иной страны. В этом плане достаточно вспомнить особую позицию Франции во времена президентства Де Голля или совсем свежую ситуацию с эрдогановской Турцией. Кто же в трезвом уме и ясной памяти согласится интегрировать в НАТО Россию с ее масштабами и известным бэкграундом?
Лично я предложил бы очнувшейся от имперских фантомов России другой вариант.
Мне кажется, что она смогла бы проявить свою добрую волю предложением условному Западу, а также всем государствам, которые отказываются от применения военной силы в межгосударственных отношениях, учредить вместе с ней оборонный союз демилитаризованных наций, передав все свое вооружение и военное снаряжение в военную организацию этого оборонного союза, располагающую единой профессиональной армией и единой антитеррористической силовой структурой, на содержание которых каждый постоянный член союза обязан регулярно перечислять установленные взносы. Объем средств, привлекаемых для содержания силовиков, должен быть достаточен для их эффективного материального мотивирования, однако очевидно, что расходы эти окажутся существенно меньше, чем сумма всех тех расходов, которые несут отдельные государства по содержанию своих собственных армий. При этом безопасность каждого участника оборонного союза может обеспечиваться несравненно более эффективно и надежно. Еще более важно то обстоятельство, что в мире появится единый центр силы, многократно превышающий по своей мощи любого потенциального противника. И, что психологически важно, этим центром будет не одно какое-либо государство, условные США, а пул, составленный из большого числа продвинутых миролюбивых государств. В этом случае никакой чрезмерно воинственный ревнитель многополярного мира не решится на агрессию, и опасность вооруженного конфликта или террористических провокаций как по периферии оборонительного союза, так и внутри него устремится к нулю. При этом силовые структуры оборонительного союза должны быть лишены политического вектора, будучи стратегически подчинены Совету безопасности союза. После принятия им стратегического решения все политические лидеры отдельных стран должны быть отстранены от процессов, связанных с проведением военных действий и силовых операций, вся ответственность должна быть возложена на профессиональное военное командование. Равным образом в военные действия не следует вовлекать ни в каком виде гражданское население — война должна стать делом эксклюзивным и сугубо профессиональным и никаким образом не связанным с патриотическими миражами. В таком варианте, кстати говоря, проблема ядерных вооружений России либо другой страны — члена оборонного союза демилитаризованных государств решится сама собой, а столь мощный пул государств без труда принудит любую страну, не являющуюся его членом, к миру и отказу от ядерного оружия.
Мне кажется, что эта идея по меньшей мере не менее безумна, чем то, что предлагаете Вы, а значит и она имеет право на существование и осмысление.
Кстати о безумных идеях. Меня удручает тот тренд, который преобладает у людей, размышляющих о путях реформирования России. Этот тренд, как правило, сводится к тому, что Россия должна очиститься от приверженности к авторитаризму, добиться торжества классической демократии — и будет ей счастье. Не будет, как на самом деле нет безоблачного счастья ни в одной по-настоящему демократической стране. Для меня несомненно, что демократия лучше, чем авторитаризм, а свобода лучше несвободы. Тем не менее, человеческий мир стремительно развивается, в том числе и в своем социальном измерении и, по моим ощущениям, он стоит на пороге смены основных парадигм своего устройства. Эти парадигмы не только из области государственной безопасности, они соприкасаются со всеми аспектами человеческого мира. Относительно некоторых из них у меня есть свои представления, о которых я готов рассказать Вам — если это сможет Вас заинтересовать. Но если я побеспокоил Вас зря — прошу меня извинить.