"Навального поскорей бы посадили", — пишет в твиттер какой-нибудь представитель регионального среднего класса. Вологда. Саратов. Тверь. Ссылка на персональный сайт, с отвратительным дизайном. Цитата из Стругацких, неуместная, конечно. Фото с крестом, волосатая грудь. Кривая залысина, а еще нет и тридцати. *** ***, *** с лентами, пошли на *** со своей демократией. Наш герой, инженер химических станков (если верить диплому), не скупится на выражения.
Или вот запись в фейсбуке "пусть уберут этих, простите, п-диков от наших детей". Профиль: Аня, Маша, Света. Работает аней-машей-светой в каком-то московском офисе. Ходит на фитнес. Сидит на диете, безуспешно. Верит с гороскопы, ставит свечки. Повесила фотографии из отпуска в Испании. Много смайликов, восклицательных знаков, фотографий детей, себя, животных. Рецепты, платья, новая машина. И ее, кстати, вот геи. Бесят. И митинги еще. Надоели. Девушке двадцать четыре. Она везде успела.
Вообрази картину. Вот едет по условному Саратову бизнесмен местный (ну как бизнесмен: один минимаркет, два ларька, кредит отдавать нечем, менты опять приходили) на своем неплохо подержанном "форде", заезжает в местное дрянное кафе-мороженое с пластиковыми скатерями, там у какого-то мальчика день рождения (пьяные родственники его пьют водку, а ребенок ковыряет сухую пиццу) сел, заказал кофе и пишет в твиттер с поцарапанного телефона: "Пошли на хуй со своей демократией".
Или что, наша аня-маша-света приходит домой. Смотрит первый канал. Варит овощи (сейчас это опять модно, уверена она). Укладывает ребенка спать. Выпивает немного. Мужа опять нет. Смотрит в окном: там, как всегда пробка. Опять выпивает. Садится на диван. В комнате тишина. Только с кухни свет идет. Опять смотрит в окно: звезд совсем не видно на Москвой. И выть-то не хочется. Ничего не хочется. Но ничего, как мама учила, она собирает себя, хотя никого рядом нет, улыбается. Открывает ноутбук и пишет, как дочь пошла на музыку, и какой вкусный ужин получился, и какой муж молодец, и как надоели геи. И митинги.
Не сходится.
! Орфография и стилистика автора сохранены
