Из истории болезни: "Человек активно высказывает бредовые идеи в адрес сотрудников психиатрической больницы – "меня поместили в психушку, еще и били".
Это про жительницу Мурманска Ларису Арап, срок содержания которой в психиатрической больнице города Апатиты на днях продлил выездной суд. Цитата вызывает недоумение и, она могла бы стать поводом для анекдота, если бы максимально точно не отражала всю суть трагичной истории с принудительной госпитализацией женщины.
То, что изначально Лариса была помещена в психиатрическую больницу незаконно, не подлежит никакому сомнению. Так считают и члены независимой комиссии Лукина, побывавшие в больнице, и ознакомившиеся с материалами дела, и ее адвокат. Даже главный врач больницы в Апатитах Евгений Зенин пытается дистанцироваться от этого вопроса, заявляя, что ничего не знает об обстоятельствах задержания его пациентки. Он и его заместитель твердят одно: "К нам ее переправили из Мурманска после решения суда, мы его исполняли". Впрочем, этот самый главный врач утверждает, что уверен в профессионализме своих мурманских коллег, и собирается лечить Ларису столько, сколько потребуется. В комитете по здравоохранению мурманской обладминистрации тоже предпочитают перекладывать всю ответственность за эту историю на медицинских работников и произносят заученную фразу, что не в праве в силу отсутствия соответствующих знаний обсуждать диагноз Ларисы.
Дело в том, что связана и доставлена при помощи милиции в больницу Лариса была по причине своей "опасности для себя и окружающих". И это притом, что никто не может внятно объяснить родственникам женщины, что стоит за этим определением и что такого могла натворить Лариса на приеме у врача Ольги Рекиш, чтобы та сделала такой страшный вывод.
- Мы пришли в больницу, куда привезли маму. Я хотела узнать, что случилось, что произошло, - рассказывает дочь Ларисы Таисия. - У меня спросили: что вы сюда приехали? Ее доставила милиция по направлению участкового доктора, она вела себя агрессивно". На мой вопрос – в чем заключалось ее агрессия – мне не ответили.
Я сказала: "Хорошо, тогда покажите мне документы, или зачитайте вслух, или как-то объясните мне, что случилось".
На тревожном лице Таисии мелькает слабая улыбка:
А врач мне: "Если вы будете сидеть у нас и спорить, я вам оформлю принудительную госпитализацию".
Я говорю: "А вы не боитесь?". Она мне: "А что мне бояться? Запросто!".
На следующий день после этого разговора на суде всплыло то, о чем почему-то все, в том числе и свидетельница происходившего, врач поликлиники Североморска Марина Рекиш, по заявлению которой и была недобровольно госпитализирована Лариса, раньше молчали. Оказывается, находясь у нее на приеме, Лариса Арап срывала с окон занавески. Все. Больше никаких пояснений, ни слова о том, при каких обстоятельствах это произошло и почему вдруг интеллигентная и вполне разумная женщина начала так буйствовать. Тем более что пришла она всего лишь за тем, чтобы заверить копию документа о своем нормальном психическом состоянии, который она получила в этой же больнице несколькими днями ранее.
По словам родственников Ларисы, на суде 18 июля ни о каких занавесках речи еще не шло, эта версия появилась только после того, как историей Ларисы заинтересовалась общественность и журналисты. Кроме того, сама Рекиш на вопрос правозащитника Романа Чорного – в чем была опасность Ларисы Арап для нее самой и окружающих – ответить не смогла. Конечно, остается только догадываться о том, что на самом деле произошло в кабинете врача, но глава независимой психиатрической комиссии Юрий Савенко впоследствии заявил: "Если бы даже она действительно срывала шторы, то это не повод принудительно ее госпитализировать".
Прежде чем побывать в больнице у Ларисы, нам вместе с ее мужем Дмитрием и руководителем мурманского ОГФ Еленой Васильевой пришлось посетить прокуратуру и суд Ленинского района Мурманска. Во-первых, Васильева была вызвана в прокуратуру в связи с заявлением руководителя движения "За права человека" Льва Понамарева в защиту Ларисы Арап. Как выяснилось позже, работников прокуратуры мало волновал вопрос госпитализации Арап. Больший интерес у них вызвала политическая деятельность Васильевой в ОГФ, а также сведения о журналистах, участвовавших в публикации статьи "Дурдом".
Во-вторых, муж Ларисы Дмитрий, предпринимавший в течение месяца безуспешные попытки ознакомиться с ее делом, в очередной раз собирался брать штурмом суд. На этот раз ему, наконец, дали возможность прочитать документ, но на просьбу снять с дела копию предложили для этих целей принести свой собственный копировальный аппарат. Дмитрий вздохнул, молча взял бумагу и сел переписывать от руки. Этот очень простой, сдержанный, с уставшими глазами человек только улыбнулся и сказал: "Ничего, прорвемся". С тех пор как Лариса попала в беду, он занимался только тем, что пытался ее выручить, даже на работу времени не хватало.
В Апатиты мы с Еленой Васильевой, экспертами комиссии Лукина и родственниками Ларисы приехали рано утром следующего дня. Как и предполагалось, появление комиссии стало для администрации областной психиатрической больницы неожиданностью. Я уже была наслышана о личности главного врача Евгения Зенина, но мне казалось, что его образ несколько демонизирован.
- У него нехорошие, холодные глаза, - сказала мне по дороге в больницу дочь Ларисы Таисия. Чуть позже, как бы в подтверждение ее слов, одна из сотрудниц больницы в разговоре со мной и Еленой Васильевой сказала:
- Когда главный врач Евгений Николаевич только пришел к нам на должность простого врача, он был человеком.
- А сейчас? - спросила Васильева.
- Лучше бы он оставался простым врачом.
Сразу по приезде в больницу психиатры из независимой комиссии встретились с Ларисой. После ее освидетельствования комиссия Лукина пришла к выводу, что у той развился довольно тяжелый невроз, который вполне мог быть результатом ее пребывания в больнице. Психиатры сошлись во мнении, что в дальнейшем нахождении Ларисы в данном учреждении нет никакой необходимости. Мало того, это может только ухудшить ее состояние в силу не сложившихся отношений с врачами.
Заведующий отделом психиатрии в Московской городской клинической больницы № 36 Владимир Прокудин перед самым заседанием суда сказал, что оспаривать диагноз мурманских врачей комиссия не будет, потому что это "вопрос терминологии", а сосредоточится на том, чтобы доказать возможность прохождения Ларисой лечения в амбулаторных условиях.
Несмотря на то, что суд фактически проигнорировал заключение экспертной комиссии, присланной Лукиным, очень большой удачей стало то, что она вообще смогла принять участие в заседании. Как выяснилось, в облздраве членов комиссии не предупредили о предстоящем суде в Апатитах и назначили им на это время торжественную встречу с журналистами в администрации Мурманска. Спасли ситуацию Елена Васильева и родственники Ларисы Арап, которые встретили экспертов в аэропорту.
Примерно в полдень, сразу после встречи Ларисы Арап с экспертами независимой комиссии, началось судебное заседание. В импровизированный зал – кабинет главного врача – вошла сама Лариса. Ввалившиеся заплаканные глаза, изможденный вид. Доведенная до отчаяния, она держалась так спокойно и уверенно, что это дало мне повод задуматься, а не сорвалась на крик бы я в такой ситуации. Наверное, приехавшие родственники, журналисты, комиссия давали ей надежду на справедливость, и эта надежда худо-бедно поддерживала ее душевное равновесие в тот момент. Позже, когда решение суда было оглашено, эксперты независимой комиссии сказали, что этот приговор нанес ее здоровью самый большой вред, какой только можно было представить.
Среди прочего, врачи пытались убедить суд в том, что Лариса страдает навязчивыми идеями: она утверждает, что ее домашний телефон прослушивается ФСБ, а за ней самой установлена слежка. Эти утверждения якобы являются симптомом тяжелого психического заболевания. Интересен тот факт, что своими переживаниями по этому поводу Арап поделилась три года назад на приеме у врача-психиатра, к которому пришла с просьбой выписать ей успокаивающее лекарство.
Здесь следует остановиться на одной немаловажной детали, в 2004 году Лариса пережила серьезное потрясение в связи с конфликтом в жилищно-строительном кооперативе. Тогда она разоблачила крупные финансовые махинации бывших его руководителей и стала настоящим объектом травли. Лариса пережила два нападения в собственном подъезде, неоднократно получала звонки с угрозами, а однажды обнаружила дверь своей квартиры взломанной. Обратившись в ФСБ, она ничего не добилась, там ей предложили молчать.
Неважно, что защищающий точку зрения независимой комиссии в суде Владимир Прокудин твердил, что Ларису Арап необходимо отправить домой, что дальнейшее ее пребывание в больнице не пойдет ей на пользу, а изоляция от общества только ухудшит ее состояние. Напрасно он уверял судью, что в случае выхода из больницы Лариса согласна принимать прописанные ей лекарства и посещать врача. Суд счел доводы мурманских врачей более убедительными, объяснив это тем, что у них было больше времени, чем у московской комиссии, чтобы убедиться в тяжелом психическом заболевании Ларисы.
Надо было видеть, с какой агрессией и азартом заместитель главного врача по лечебной части областной психиатрической больницы Апатитов Игорь Буланцев на суде отстаивал право лечить Ларису и дальше. Можно было подумать, что речь шла ни много, ни мало о ее жизни и смерти, а врач считал своим долгом ее спасти. На своей территории он чувствовал себя настоящим хозяином. В перерыве я спросила у эксперта комиссии Виноградовой, действительно ли, по ее мнению, доктора так беспокоит здоровье пациентки. Она серьезно ответила, что тот, скорее всего, выполняет указание сверху.
На выходе из больницы в интервью Юрий Савенко подвел итоги: "Мы на пороге масштабного использования психиатрии в немедицинских целях. Это связано с тем, что с 95 года все демократические завоевания сошли на нет. Судебно-психиатрическая экспертиза огосударствленна даже в большей мере, чем при советской власти". На вопрос о причинах удержания Ларисы Арап в больнице Савенко ответил, что, по его мнению, "есть грубая антипсихиатрическая статья, которая была опубликована. Именно она вызвала непрофессиональную ярость в облздраве".
Сказать, что экскурсия по больнице потрясла меня – значит, не сказать ничего. Огромные, более 15 метров в длину, палаты в отделении для тяжелобольных и кровати, кровати... Серые простыни, серые лица и осыпающаяся со стен краска. Страшный запах, как будто обреченности, мертвой воли. Одного часа там мне хватило на три бессонные ночи. Значит, Лариса сильнее меня? И сколько времени пройдет, прежде чем здоровый человек в такой обстановке действительно сойдет с ума?
В общем, эксперты согласны с тем, что Ларисе Арап требуется лечение. Однако без принудительной госпитализации можно было обойтись. По мнению экспертов, вследствие переживаний от принудительного лечения у Арап развился сильный невроз. Для восстановления здоровья Арап хватило бы три-четыре дня лечения в домашних условиях. Она выглядела очень измождено, очень похудела. Наилучшим для Ларисы в ее состоянии было бы оказаться в кругу семьи, дома. Савенко отметил, что на момент госпитализации женщина не представляла никакой опасности для окружающих. Он убежден, что Арап содержится в больнице по инициативе местных властей, которые таким образом мстят ей за статью "Дурдом". Председатель экспертной комиссии пообещал, что будет поддерживать постоянную связь с Ларисой Арап и постарается ей помочь любыми способами.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
