Конечно, можно простодушно предположить, что закон об экстремизме направлен прежде всего против антиобщественных элементов и его применение никак не скажется на возможностях граждан и общественных организаций высказывать свою точку зрения. Но тот, кто хоть сколько-нибудь следит за развитием событий, должен признать: режим последовательно ужесточает действующее законодательство в области реализации гражданами собственных прав и высказыванию ими собственного мнения. Показательно недавнее судебное слушание в Москве, когда активисты движения "Мы" были приговорены к административному штрафу с блистательной формулировкой: "За публичное высказывание собственного мнения".
Мы имеем дело с сознательным курсом на максимальное сужение конституционного протестного пространства. По новому закону высказывания недовольства и протеста против того, что мы считаем неконституционным действием власти, будет квалифицироваться как экстремизм.
Пока происходит этот процесс, в российской журналистской среде, в российской политологической среде, как чертята из табакерки, появляются персонажи Салтыкова-Щедрина и Евгения Шварца – "интеллектуальные караси" и "первые ученики". Они прилежно стремятся найти немало хорошего в том, что происходит вокруг. С другой стороны, стремительно развивается иносказательный язык. О положении дел в Отечестве все больше говорят аллегориями. Эту моду усваивает даже иностранная пресса: вот уже Financial Times Deutchland использует понятие "АО "Россия".
Продолжим аллегорию. В этом акционерном обществе менеджмент захватил власть в результате фактического "дворцового переворота". Акционеры были отстранены от участия в решении всех важных вопросов, а менеджеры методично взяли под свой контроль все основные активы компании и используют их для собственной выгоды, для собственного обогащения. При этом все робкие попытки представителей отдельных акционеров влиять на ситуацию жестко отвергаются: все они отстранены как от информации, так и от процесса принятия решений. Что происходит на самом деле, знает только самый посвященный, но при этом очень важно, что есть какое-то количество акционеров, которым кое-что перепадает – и они, довольные этими крохами, очень гордятся успехами и процветанием своего акционерного общества. Примерное соотношение тех, кто заинтересован в сохранении подобного статус-кво и тех, кого такой вариант не устраивает, – 15 против 85. А может быть, 13 против 87. Не будет преувеличением сказать, что есть 1% реальных акционеров, контролирующих все активы этой компании, плюс 11-13% тех, кто находится в непосредственной близости от раздачи всевозможных жизненных благ и оптимистично оценивает свой потенциал.
Очевидно, что такая ситуация не может продолжаться бесконечно. Рано или поздно основная масса акционеров, какими бы они пассивными ни были и насколько бы они ни были парализованы пропагандистской машиной, запущенной менеджментом, - рано или поздно они должны потребовать свои права. И как бы не старался менеджмент, ему не удастся избежать общего собрания акционеров. Это собрание даст оценку деятельности тех, кто за годы своего управления исключил подавляющее большинство из числа получателей дивидендов, которые должны были образоваться в результате крайне благоприятной рыночной конъюнктуре. В конечном итоге люди всегда выходят на защиту собственных интересов.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
Ошибка в тексте? Выделите ее мышкой и нажмите Ctrl + Enter
